Жил некогда на свете купец. Была у него дочь, и звали ее Цахик — цветок. Она и впрямь была как цветок — такая нежная, такая милая, такая красивая.
Отец души не чаял в дочери. Собрался он как-то в чужедальние края и спрашивает:
— Чего тебе привезти, дочка?
— Привези мне райский цветок.
— Хорошо, — говорит, — привезу. Отправляется он в путь, ездит из страны в страну, торгует. А, покончив с делами, принимается искать райский цветок, чтобы подарить дочери. Тут про него спрашивает, там про него спрашивает — никто слыхом не слыхал, что это такое, райский цветок, и где он растет.
Встречает, в конце концов, одного старика. Тот указывает ему дорогу: пойдешь, говорит, по этой дороге туда-то и туда-то и найдешь свой цветок. Только опасайся, говорит, Белого дэва, он его стережет.
Отец, он и есть отец. Как говорил старик, так он и идет. Долго ли идет, коротко ли, добирается наконец до того места, где растет райский цветок. А едва потянулся к нему, подымается вихрь, подымается урагана с ним вместе возникает откуда ни возьмись чудище. Человек не человек, зверь не зверь, но рычит наподобие зверя.
— Ты зачем сорвал мой цветок? Тебе за это смерть!..
— Смерть… Смерть… — отозвалось все кругом. Купец в страхе падает перед чудищем наземь.
— Прости, — говорит, — о могучий! Дочке хотел приятное сделать.
— Прощу, — рычит чудище в ответ, — коли ты отдашь мне свою дочь.
— Хорошо.
— Раз хорошо, дарую тебе жизнь. Ступай. И запомни, как только гора напротив вашего дома побелеет, я приду за Цахик. Это будет мой знак.
Это чудище и было Белым дэвом.
Возвращается купец домой. Дочка с радостью выбегает его встречать, бросается на шею. Отец целует ее, протягивает райский цветок, а обо всем, что с ним приключилось, и о своем уговоре с Белым дэвом — ни звука. Ни звука-то ни звука, но сам только про это и думает, и съедает его тоска. Чем больше проходит времени, тем сильнее он тоскует. Встает как-то поутру, глядь — гора напротив их дома побелела. Тут он и заплакал. А как стали его выспрашивать, не смог больше таиться и поведал об всем: так, мол, и так, я слово дал, вскорости Белый дэв придет за Цахик.
— Не беда, отец, — говорит Цахик, — не плачь. Я пойду с Белым дэвом, будь что будет.
А Белый дэв тут как тут — ломится в дверь и рычит:
— Где Цахик, где она?.. Отдайте мне ее! Рычит, и от ледяного его дыхания дрожат деревья и темнеет все окрест — куда уж там людям тягаться с ним! Вывели они Цахик, принаряженную, красивую, с райским цветком в руке, и дали Белому дэву, а тот нагнал на нее со зловещим посвистом и жутким ревом холод и темь, подхватил крыльями вихря и унес в мгновение ока. Унес он ее в бездонную пропасть в расщелине Масиса. Там, в бездонной той пропасти, в неприступном, объятом стужей и мраком краю стоял его хрустальный чертог. Из этого чертога и спускался он на землю, овевал мир морозом и ужасом, подхватывал и уносил все живое, что попадалось ему на пути. Унес и заточил в хрустальном своем чертоге и прекрасную Цахик.
И потянулись месяц за месяцем. Как-то раз в начале весны, когда Белого дэва не было дома, девушка решилась бежать. Воротился дэв, а Цахик-то и нет. Взъярился он, собрал всю свою колдовскую силу и, завывая как вихрь и свистя словно змеи, кинулся в погоню. Девушка между тем добежала до подножия Арагаца. Оборачивается и видит — настигает ее Белый дэв. Настигает, ох, настигает — упаси ее бог и помилуй! Кричит она от страха, зовет на помощь. Едва позвала, бог распахнул перед нею дверь. Вошла она в недра горы, и дверь прямо перед носом у Белого дэва захлопнулась.
Ярится дэв пуще прежнего, бьется широченными своими крыльями о вершину Арагаца и рычит:
— Где Цахик, где она?.. Отдайте мне ее!
Пускай он себе здесь рычит, мы пойдем следом за Цахик да поглядим, что же с нею сталось, когда вошла она в волшебную дверь.
Входит Цахик в волшебную дверь, оказывается в райских кущах и слышит тысячеголосую песню:
В золоченом гробу, в изумрудном дворце,
Злою силою завороженный,
То ли жив, то ли мертв — ни кровинки в лице —
Спит Ари, от всего отрешенный.
Так и будет, пока не рассеет она
Эту силу волшебную злую,
С новой жизнью и новой любовью, нежна,
Храбреца не оплачет, целуя.
Цахик идет и идет, а сад внезапно наполняется ликующим гулом и отовсюду доносится радостная песня:
Вот пришла его царица
Из неведомой земли
Скоро к жизни возродится
Царь Ари-Арманели
Скоро встанет, улыбнется
Наш Ари-Арманели,
Чтоб опять светило солнце
И опять цветы цвели
Колдовство твое слабеет,
Лютый ворог, Белый дэв.
Снова жизнь зазеленеет,
Всей землею завладев.
И впрямь, идет Цахик — и что же видит? Посреди сада — изумрудный дворец, во дворце — золоченый гроб, а в гробу — прекрасный юноша, то ли жив, то ли мертв, спит, едва дыхание теплится. Видит это Цахик, сжимается у нее сердце, мочи нет терпеть, и слезы сами льются из глаз. Наклоняется она и целует юношу. Слезы капают юноше на лицо, он открывает глаза и вдруг встает — стройный, как явор в раю.
Он, этот юноша, и был Ари-Арманели.
— Кто ты, красавица, — спрашивает Ари-Арманели, — и как здесь очутилась?
Цахик поведала про то, что с ней приключилось, про то, как стала она пленницей Белого дэва, и про то, что он гонится теперь за нею.
— Слышу, слышу страшный его голос, — говорит Ари-Арманели. — Он и меня заколдовал, погрузил несколько месяцев назад в этот похожий на смерть сон. И так — каждый год. Я остаюсь заколдованным, покуда кто-нибудь не рассеет его чары. Ныне их рассеяла ты. Сейчас я буду биться с ним.
Как сказал, так и сделал. Взял меч-молнию и вышел. Стали лицом к лицу две враждебные силы и схватились в роковом поединке. Крушат друг друга, разят друг друга — все смешалось, и не понять, где небо, где твердь. Грохочет в темных тучах Белый дэв, грозно сверкает меч-молния в руке Ари-Арманели, и сотрясается, ходуном ходит земля. Наконец разбитый и поверженный, Белый дэв, плача и захлебываясь слезами, урча и шумя потоками, сызнова убирается в мрачное свое Царство, в бездонную пропасть на Масисе, и запирается в своем хрустальном ледяном чертоге. И мир достается прекрасному победителю.
И начался в долине Аракса чудесный, дивный праздник. Ари-Арманели и Цахик обвенчались. И природа щедро явила на свет свои несказанные красоты, и слились воедино гомон и щебет, трели и песни неисчислимых пичуг и птах, и взыграло и возликовало все живое и сущее, и поверх всего вознесла волшебную свою арку семицветная радуга, а над нею сияло и улыбалось миру животворное весеннее солнце.
И этот праздник повторяется каждый год, потому что каждый год Белый дэв околдовывает юношу Ари-Арманели и похищает прекрасную Цахик.
Ованес Туманян
