Жила некогда женщина. Была у нее дочь, звали ее Ури. Ленивая, ни к чему не годная, день-деньской била баклуши.
Ох, кругом работы равные,
Только все работы — грязные.
И куда себя мне деть?
Лучше дома посидеть,
На прохожих поглядеть.
Поесть и поспать,
А потом — опять…
Соседи прозвали ее Бездельница Ури. Что до матери, та знай нахваливает дочку — все-то она, дескать, может: и хлопок трепать да чесать, и сучить да прясть, и шить да кроить, и месить да печь, и стряпать да прибирать — словом, на все руки мастерица.
Дошли эти речи до одного молодого купца. Молодой этот купец и говорит: «Такая вот жена мне и нужна». Недолго думая, сватается он к Бездельнице Ури, венчается с ней и увозит к себе. Через некоторое время покупает он то ли десять, то ли двадцать тюков хлопка и дает жене: я уезжаю в дальние края торговать, а ты вычеши этот хлопок и спряди. Как вернусь, продам — глядишь, и разбогатеем.
Да ведь бездельница, она и есть бездельница. Гуляет себе Ури, жевательную смолку изо рта не вынимает. Идет однажды берегом речки и слышит, лягушки квакают:
— Ква… ке-кел… ква… пе-пел…
— Послушайте-ка, Кекел и Пепел, — подает голос Бездельница Ури. — Я вам, девушки, принесу хлопка, а вы спрядите. Ладно?
— He-си, не-си…
Обрадовалась Бездельница Ури. Притащила хлопок, покидала в речку.
— Стало быть, вычешите и спрядите. Через денек-другой я пряжу возьму, мы ее продадим.
Через денек-другой приходит. Лягушки как квакали, так и квакают.
— Ква… ке-кел… ква… пе-пел…
— Кекел! Пепел! Несите, девушки, пряжу! Лягушки квакать квакают, а пряжу не несут.
Ури пригляделась и приметила, что прибрежные камни и валуны сплошь затянуты зеленым мхом.
— Вон оно что! — говорит. — Глаза бы мои на вас не глядели! И хлопок вычесали, и пряжу спряли, и ковер себе выткали! — Заслонилась ладонью от солнца — и в крик: — Коли ковер соткали, выкладывайте деньги за наш хлопок! — Кричит, а сама входит потихоньку в воду. Вдруг чувствует под ногой что-то твердое. Вытаскивает из воды, глядь — кусок золота. — Благодарствуйте, — говорит, — Кекел и Пепел!
Сунула золото за пазуху и заспешила домой. Вскоре и муж покончил с торговыми своими делами и вернулся. Вернулся и видит на полке увесистый слиток золота.
— Откуда это золото, жена?
Ури и объясняет: так, мол, и так, продала хлопок Пепел и Кекел, вот и весь сказ.
Дай вам бог радоваться так, как обрадовался муж. Зовет он тещу, подносит ей подарки и благодарит, что вырастила такую умную, ко всему сноровистую и работящую дочь. Не нахвалится женой, собирает угощение, и садятся они пировать.
А теща женщина смекалистая, уразумела, что тут что-то нечисто, испугалась, как бы зять не дал дочери нового дела и не докопался до правды. В разгар веселья влетает в комнату оса и ну жужжать. Теща встает и кланяется осе.
— Добро пожаловать, тетушка! — говорит. — Дав. но я тебя не видела, как поживаешь? Мыслимое ли дело столько работать, вконец ведь себя извела!..
Зять опешил и говорит:
— В своем ли ты, матушка, уме? Где это видано — осу тетушкой величать?
А теща в ответ:
— Ах, сынок, от тебя ли, родного человека, скрывать? Никакая это не оса — это моя тетка. Очень уж она, бедняжка, работящая была. От зари до зари работала, рук не покладала — надорвалась, ссохлась вся, малюсенькой стала. Такой стала малюсенькой, что осой обернулась. Это у нас в роду. Очень мы работящие. Только вот ссыхаемся от работы, а там недолго и осой обернуться.
Как услышал это зять, с лица спал от испуга. Отныне, говорит жене, я тебе палец о палец не позволю ударить, не то станешь еще наподобие тетушки осой.
Ованес Туманян
